Королевский маскарад - Страница 10

Со временем придворные стали замечать, что у фонтана трудно дышать. А еще – что он смотрит на окружающих и даже разговаривает. Подходить к старому залу Исполнения желаний теперь никто не решался. Зато повелитель радовался – его дело близко к успеху!

До которого маг не дожил. Он умер внезапно, и многие услышали в ту ночь, как фонтан журчал и звал, даже пел. Звуки ползли по полу и стенам, как невнятный шелест, и получили название «Темного шепота».

Наследник преступного мага настоящего таланта не имел, но даже его способностей хватило, чтобы оценить смертоносность силы фонтана, убояться – и закрыть к нему доступ. Султан пробовал звать магов и очищать дворец от шепота смерти. Некоторое время казалось – удалось. Но однажды утром у фонтана нашли нескольких слуг, мертвых. На их лицах навсегда отпечатались улыбки безоблачного, полнейшего счастья. И шепот стал громче.

Теперь уже никто не сомневался – фонтан сам звал и манил. Скоро голос его стал разборчив: он обещал исполнение желаний и радость, в сравнении с которой сама жизнь ничтожна. Внук султана-мага засыпал фонтан песком, покинул дворец и закрыл все входы в него. Положился на силу пустыни, способной все стереть из памяти, обратить в песок.

Гэхир смолк, и Лэйли поежилась. История звучала слишком мрачно.

– Что же стало? Затих фонтан?

– Да, и маги говорят, что он пуст. Но началось иное, более страшное. Недавно, не более пяти лет назад. По селениям Дэйгэ теперь ходит человек, он исполняет желания. Два – бесплатно, а третье…

– То есть мрете, как мухи, – вздохнула Лэйли. – И никто не отказывается от желаний, даже когда в оплату берут жизнь?

– Ты считаешь, я – живу?

Гэхир усмехнулся. Надо же, странная манера хозяйки общаться с ним, как с равным, привела к недопустимому. Он признал тягость служения. И позволил себе оглянуться назад…

Он отлично помнил тот день! Долину у кромки пустыни накрыла затяжная засуха, надежд пережить ее оставалось все меньше, и старики позвали мага Фэриза. Уже к вечеру первого дня усердного заклинания пошел дождь. Дети радовались, да и взрослые смотрели на сухие поля, пестрые от первых огромных тяжелых капель, с надеждой.

Вода – это жизнь, на краю пустыни никто не думает иначе. И платят за выживание не торгуясь. Утром маг уже сидел на самом богатом ковре, расстеленном на высоком помосте под пологом, дарующим тень. А мужчины селения, все, от пятнадцати лет и до сорока, проходили перед помостом. Фэриз выбирал. Как? Этого не знает никто, кроме самих магов и их рабов. Позже Гэхир понял: здоровье, сила и молодость – вот и весь секрет. Потому маг сразу отметил его: еще бы, воин. Он в селение пришел недавно. Отец служил султану и учил лучших бойцов. Потом кто-то очень усердный и опытный в делах дворца сказал повелителю, что старый мастер уделяет сыну куда больше времени, чем прочим ученикам. И ему, Гэхиру, пришлось уйти из дома, чтобы весь род – особенно сестры и мама – смог жить спокойно. Повелитель остался доволен решением преданного слуги, вот только с собой не разрешил взять даже сухой лепешки. Наемничать воин не пожелал. Он нашел себе тихую и вполне мирную долю в далеком селении. Женился, и никто не попрекнул, что беден и безроден – сами к нищете привыкли, высохшие и худые, черные от непосильной работы. Старый Ошри и его дочь знали: крепкие умелые руки и желание работать – тоже немалое достояние.

Казалось, худшее позади. Но, увы, через два года пришел маг, указал на Гэхира, и снова от жизни не осталось ничего, даже отчетливых воспоминаний о близких.

Зато он помнил тот день.

Как радовалось селение – отдали пришлого, вдвойне не жаль такого. Как маг прошептал невнятные слова, тронул затылок, и под его пальцами осталась обожженная кожа, хранящая клеймо. Гэхира воспитывали воином – в уважении к закону и в послушании. И он смирился: жене посвященного магу выделят лучшие земли. Ей будет не так плохо, как в засуху. А уходящему рабу следует делать необходимое, чтобы дожди не покинули его дом. Но осознание правоты селения, оплатившего дождь, не дарило покоя и не унимало боль души. Жене, он помнил, не позволили плакать и провожать, ведь это честь – отдать родича в услужение магу. И стать вдовой при живом муже…

Забывать он стал позже.

С того вечера, когда хозяин первый раз позвал его в свой шатер. У заклинателя сидел гость, тоже маг, достаточно пожилой. Фэриз восседал на помосте, как обычно, а раб вполз на коленях и согнулся в учтивом поклоне, припал лбом к полу. Хозяин указал на ничтожного гостю и спокойно сказал: «Воин, еще не проводник. Силен, нет и двадцати пяти, полон жизни. Первый вечер отдаю, ты гость, и ты устал. Подкрепись».

Гость довольно рассмеялся, велел лечь на спину и говорить. О жене, о доме, о прошлом. А сам напряженной сухой старой рукой, которая казалась когтистой лапой, впился под ребра и мял живот, словно хотел прорвать кожу и добраться до печени. Под его острыми ногтями ядом разливался мучительный холод. Но еще хуже и страшнее было иное. Сказанное уходило и уже не возвращалось. Гость спрашивал, какое было у жены лицо, как ее звали, что готовила по праздникам? Гэхир помнил вопросы, а ответы – забыл. Его унесли из шатра, и безмерная слабость несколько дней не позволяла встать на ноги. Какое там, головы поднять не удавалось! Именно с тех пор он не был полон жизнью, как отметил хозяин. Молодость отшатнулась, испугавшись когтистой жадной лапы гостя. Пришлось привыкать к одышке после бега, к боли в спине, к бессоннице.

Потом его много раз пил хозяин, и новые вопросы тоже остались в памяти вместо ответов. Где он жил, как зовется селение, сын у него родился или дочь…