Королевский маскарад - Страница 122

122

Король Бронг выбрался из терема, уложил в корзину свой мешок с доспехом, закрепил секиру, проверил сумку со знахарскими лентами и узлами. Следом подтянулся Жависэль, устроил свою секиру, длинный могучий лук, легкий мешок с вещами. Бурые медведи, Глим и Глиф, дружно перевалились через борт в корзину. Их вещи были давно готовы и уложены.

Последним – бочком и очень смущенно – выскользнул из терема Лильор. Собрались провожать летунов всем подворьем: князь с сестрой, Дюж со своими людьми, гномы в полном составе, эльфы. Кроме последних принца в его настоящем облике видела только Аста. И зрелище сероглазого эльфа, одетого в добротный дорожный костюм Косуты, произвело на собравшихся неизгладимое впечатление.

Князь поперхнулся, Дюж впал в неконтролируемую радость по поводу своих уникальных сапог, Ктыр охнул и задумался. Аста заново с любопытством рассмотрела мужа. И еще раз улыбнулась. Принц, смущенный общим вниманием и особенно – гномьими комментариями, подошел к княжне, которую на людях до сих пор имел право лишь по-братски поцеловать в щечку.

– Нам пора. Я тебе еще кое-что недоговорил про свою семью, – виновато признался Лильор. – Ты не слишком сердись, ладно?

– Уже начинаю, – весело пообещала Аста.

– Королева все объяснит, а потом вместе меня воспитаете, – заранее потер шею принц. – Спасибо за «поплавок».

– Про шелк не забудь, – напомнила Аста. – И постарайся не тревожить мою душу, попадая в опасные истории. А королеву я подробно про твои тайны выспрошу: сегодня уезжаю, Ктыр отобрал два десятка гномов и согласился проводить. Поедем быстро, на перекладных, в Леснии прекрасные дороги.

Лильор кивнул, еще раз поцеловал жену – в другую щечку – и пошел к корзине. Едва он забрался внутрь, как гномы в одно дружное движение дернули самораспускающиеся узлы канатов, удерживающих шар. «Поплавок» дрогнул, подпрыгнул вверх на несколько саженей, качнулся.

Эльфы охнули, плотнее цепляясь за канаты, но приспособились довольно быстро. Они следопыты и много раз ночевали на помостах в высокой древесной кроне, там качает почти так же сильно во время штормовых ветров. Да и в море оба путешествовали, повадки уходящей из-под ног палубы помнили. Корзина лишь увеличила размер воздушных «волн» и силу впечатлений. Гномам было труднее: они ощущали себя в воздухе совершенно чужими, тяжелыми и негодными к полету. Но шар летел, и подгорники старались принять это с подобающей их народу стойкостью. Они помнили, что кричавшего слабака, вознесенного на треть версты гигантским бобовым деревом, до конца дней так и не сочли достойным спасательной службы. И к тому же исключили из норного отряда… Так решил не король Рртых – это было общее мнение его подданных. Гном выкован из стали и не имеет права причитать и охать, как ничтожный трус.

Потому все трое взлетевших на шаре подгорников не шумели, а лишь тихо рычали от напряжения, стараясь привыкнуть к новому. Если люди перенесли подобное, гномы тоже справятся. Как может быть иначе? Братья-норники сели на дно, дружно и недовольно встряхнули головами и схватились за ремни, надеясь понадежнее укрепиться в пляшущей корзине. Бронг чуть отдышался, звучно смял пальцами край плетеного борта и высказался за всех, поминая любимые клещи, дедушкин молот и подгорный мрак.

Шар упруго спружинил еще пару раз, охая тросами и похрустывая пропитанной парусиной, и стал набирать высоту ровно и быстро. Опаска ушла, любопытство заполнило все сознание, и пятеро летунов, осторожно перебирая руками по тросам, нависли над бортами и стали учиться смотреть вниз, в зыбкую колышущуюся пропасть. Оказалось интересно, и – по счастью – отсутствие опоры никого не испугало до потери контроля над собой.

Постепенно обитатели шара присмотрелись, пообвыкли и нашли вид восхитительным и достойным всех пережитых волнений. Внизу шире и шире распахивались дали, все меньше и меньше становился удаляющийся княжий двор. Оттуда махали руками и выкрикивали прощальные пожелания. Князь, как заметил Лильор, не кричал, он сосредоточенно двигался к сестре, собираясь выяснить немедленно и толком, за кого же недавно отдал княжну.

Легкий утренний туман окутал шар, застудил сыростью лица, взялся пропитывать одежду. Голоса стихли вдали. Когда белесая кисея осеннего утра осталась внизу, столица Эрхоя сместилась к северу, и путники очнулись, отвлеклись от необычного зрелища. Засуетились, впервые и неумело выбирая подходящий ветер. Он обозначился, нашелся в ответ на заклинания эльфов. Попутный поток двигался довольно высоко, прохладный, влажный, но сильный и ровный: нес осенний дождь с океанского побережья через Комарищи и Эрхой прямо в Рониг, над невысокими, разрушенными временем крайними отрогами гномьего кряжа.

Горизонт отодвинулся на этой высоте, делая видимыми далекие горы и опушку заповедного леса, тонкую нить гномьей дороги у самой его кромки. В знакомых местах определять свое положение и направление движения сверху, когда под тобой живая карта мира, оказалось удобно и интересно. Братья-гномы по слову короля дружно сели чертить точный рисунок местности: когда еще получится, а дело-то важное и полезное. Отсюда хорошо видна та самая местность, через которую скоро пройдет новая дорога к океану. И планировать прокладку с высоты – замечательно просто.

Бронг, обеспечив подданных работой, без которой гном опасен для окружающих и самого себя, запел знахарскую песню, Жависэль добавил несколько эльфийских слов, и шар пошел еще точнее и легче – на восток, чуть забирая к югу. Скорость движения наместник Лирро определил на глазок в двадцать верст в час и остался весьма доволен. Внизу холмы, скоро начнется каменистое взгорье, осыпи, бурелом дикого заповедного леса. Там каждая верста полета переложится в три – пять при движении по земле, и это – при удачном стечении обстоятельств. К тому же самому неутомимому эльфу требуется отдых, а шару – нет.

122