Королевский маскарад - Страница 124

124

Бесконечная, не прерываемая ни на мгновение, песня знахарей звенела в ушах низким встревоженным гулом гномьей наковальни. Магия лишала сна и аппетита, изматывая все тяжелее, но пустыня осталась позади в ничтожные четыре с половиной дня!

Теперь тень шара скользила над заселенными землями, где пески покрывали заросли тусклой неплотной зелени, при взгляде сверху сходной с разводами лишайника. Жители Дэйгэ замечали странное облако и подолгу его рассматривали, но не удивлялись. Мираж, конечно, необычный. Но чего только не случается в пустыне…

Еще сутки шар двигался, лишенный поддержки магии, – ветер нес его очень точно тем курсом, который указал, доверяя своему наитию, Лильор. Обитатели корзины спали, оставив одного дежурного. Сперва это был Жависэль, а в ночь его сменил принц. Он сидел на дне корзины и любовался звездами, блаженно слушал живую тишину без единой ноты магии. Ветер гладил «поплавок», путался в морщинках парусины, трогал потрепанные нити двух расслоившихся канатов. Горелка работала вполсилы, золотистый стройный факел пламени мягко изгибался в стекле цоколя и подсвечивал шар, делая его не темным и невзрачным, а красивым – полным видимого, дышащего тепла.

Лильор проверял ветер каждые полчаса и сразу же шептал заклинание поиска, уточняя избранное направление. Он подарил Кошке Ли браслеты, и сестра их носила не снимая, – спасибо ей, обычно упрямой, за исполнение данного слова. То есть искать Лэйли было просто, она сияла перед магическим взором, притягивала его и не позволяла усомниться: шар приближается к Кошке Ли с каждым часом.

Бронг нашарил флягу, встряхнул, сел. Вопросительно глянул на эльфа. Лильор кивнул и шепнул мамино любимое короткое присловье, созданное для производства гордости Иллора – королевского мороженого.

«А как зимушка солнце в ларец запирает, так запру я жар, укрощу да умалю, разделю да спрячу. Что горело – остынет, что тлело – иссякнет, что кипело – подернется льдом до утренней зари».

Фляга запотела и стала забавно потрескивать, узор изморози плелся по ней быстро и столь же стремительно исчезал, испарялся слабым туманом. Лильор сложил ладони лодочкой, удерживая изъятый жар, направил его на обогрев воздуха в шаре. Ничтожная порция, «поплавок» даже не заметил… Зато Бронг довольно вздохнул и еще раз подумал, как же удачно принц унаследовал полезное от своей удивительной мамки. И как повезло эльфам с королевой. Напоить прохладной водой усталого путника ей никогда не жаль. А для бестолковой прихоти Сэльви и пальцем не шевельнет. Сколько раз короли Ронига просили устроить среди лета ледяные статуи ради украшения бала! Нет – и весь сказ…

И сын таков. Хороший маг, да и гном толковый. Король усмехнулся: ладно, не гном. Велика ли разница! Многие дети Иллора живут и учатся в долине Рэлло и королеву зовут «мамочкой ведьмой». А принц Лильор звал короля Рртыха – дядюшкой. Выходит, все же родня.

– Отдохни, я посижу.

– Спасибо, мне бы хоть часок вздремнуть, – улыбнулся принц. – Хочу с сестрой пообщаться. Мы умеем, нас мама научила. Когда сознание отдыхает, вещает сердце – так она говорит.

– Сэльви – умнейшая женщина, – согласился Бронг. – Отдохни.

Лильор благодарно кивнул, прошептал формулу покоя и напел стишок, любимый мамой. Мир изменился, отстранился и побледнел, воздух стал, наоборот, плотным и полным незримых облаков – мыслей, эмоций, движений души. Принц вслушивался в свое звенящее беспокойство за Лэйли, и оно приближалось, обретая вполне зримые черты. Сестра скакала на юг, плотно прижавшись к конской шее в забытьи. Кто-то заботливо придерживал ее за плечи.

Беспокойная и непоседливая, как пламя красных кленов на ветру, душа сестры гнулась под осенним ненастьем тяжелых сомнений. Она обещала помочь, но знала почти наверняка, что не сможет. Не успеет, не справится… Лэйли всхлипывала, жаловалась, всматривалась в лицо брата своими огромными глазищами. Она привыкла: старший всегда выслушает и поможет. Даже когда беда не детская, а сам он – страшно и непоправимо далеко. Ли торопливо набрасывала образы – дворец, маги, обреченная женщина с огненными волосами. Туман встревоженных сознаний клубился, удерживаться рядом становилось все труднее. Но Лильор уже понял главное.

Он пришел в сознание, твердо зная, куда надо двигаться. Не к сестре – в иное место. Некоторое время Лильор смотрел в бледное дымчатое стекло предутрия. Рядом сел Жависэль, тревожно тронул за плечо.

– Что у Кошки?

– В столице этой страны беда, – сообщил Лильор. – Как раз, получается, между Ли и нами, на полпути. Успеем. Надо от стен города двигаться прямо к высокой башне дворца, не приземляясь. Место должно выглядеть, как южный лепесток каменного цветка, там в большой опасности существо… Не эльф, но и не человек.

– Разберемся, – кивнул наместник и погладил свою секиру. – Уж этому я обучен. Бронг, на закате будем рубить злодеев.

– Удачно, – оживился король. – Ноги размять давно пора. Не гномий способ странствия – «поплавки» воздушные. Хоть бы весла к ним приделать, для занятия рук, а?

– Доспех осмотри, – посоветовал Жависэль. – Секиру наточи. Не полегчает – слазай на верхушку «поплавка» и там подергай канаты, проверь, не потерлись ли.

– Ага, хорошее дело, – согласился король и рассмеялся. – Эх, жаль, подданные не видят своего правителя, привязанного поперек туловища за веревку и ползущего по вздутой парусине, как муха! Они бы позабавились.

За осуществление описанного действа король взялся с достойным гнома усердием. Шар осматривали регулярно, каждый день. Парусина была не лучшая, да и канаты вынужденная экономить каждую монетку княжна купила не безупречные. Дважды эльфы заклинали потертые места, а потом над ними пели гномы – пока помогало. Но все понимали, что обратную дорогу через пески проделают пешком.

124