Королевский маскарад - Страница 129

129

Суета стихла к рассвету. Рахта задремал, Лэйли закончила перебирать шелка и ушла в сад, на свое любимое место у фонтанчика. Гномы спали глубоко и крепко – бой дал им необходимую для этого нагрузку: известно, что бессонница донимает подгорников только после вынужденного безделья. Правда, не задремал и на одну минуту король Бронг, но у него были свои дела – государственные. Еще бы! Глубинный горн обрел живое воплощение – это требует размышлений и должно быть отмечено подарком. Тем более – помолвка.

Лильор и Кэль добрались до сарая под утро. Их накормили, отмыли в теплой парной и устроили отдыхать.

Жависэль вымылся первым и теперь дремал, завернувшись в огромный парчовый халат. Ему выделили хозяйскую спальню, наскоро расчистив ее от лишних вещей. Восток светлел, под огромным балконом шелестели персики, пытаясь поймать язычками листвы свежесть и брызги фонтана. Муха поползла по щеке…

Наместник усмехнулся и поймал тонкое перо, изображающее насекомое.

– Не спится, искорка?

– Я хотела поговорить. – Селима села на край ложа, красиво изогнулась и гибко откинулась на руку. – И вообще, утром я одна не могу. Меня надо беречь. Я нервничаю. Мало ли что ты думаешь обо мне! Во всех глупых сказках страны Дэйгэ указывается, что эфрити несколько… ох… ну как бы сказать-то! Брату пришлось со мной непросто – меня воровали, и я была не против. Эти султаны… Они красиво ухаживали и забавно горели влюбленностью. Мне казалось, так приятно согреться. И…

– Можно подумать, я шарахался и обходил красивых жещин! – зевнул Жависэль и рассмеялся, оборачиваясь к Селиме. – Ты великолепна, ведьма. В Бильсе жил лет сто назад хан. Он умел делать одновременно то ли два, то ли три дела. И гордился этим. Мы, мужчины, примитивны… Два дела!

Он сел, бережно поймал в ладони запястье эфрити и поцеловал. Погладил кожу и чуть отвел от прочих пальцев мизинчик, начиная новый счет.

– Ты пришла капризничать, – мизинчик охотно дернулся, – еще бы, само собой! Жависэль бережно поцеловал безымянный пальчик. – Далее – избавить меня от слушанья глупых сплетен. Затем – продемонстрировать платье, оно бесподобно. Что еще? Спокойно встретить рассвет – для этого тебе нужен кто-то, кому ты доверяешь. Потом – убедиться, что отмылась ты настолько, что стала ослепительно хороша. Само собой, ты хотела глянуть, как смотрится чистенький сонный эльф, лишенный доспехов и секиры. Заметь, мы перешли на вторую руку, и можно считать и считать, ты умеешь совершать одновременно десятки дел и ничуть не устаешь.

– Сердишься? – Эфрити пару раз взмахнула ресницами, показывая, что они-то не обгорели.

– Радуюсь, – честно признался наместник. – Бесконечно долгую жизнь, по моему разумению, можно разделить только с существом, неспособным на однообразие. И еще – тебе понравится в Лирро. Там густые леса, дающие летом сплошную зеленую тень даже в полдень. А зимой солнышко не жаркое и бледное, как стертая серебряная монетка.

– Звучит здорово, – вздохнула эфрити, придвигаясь ближе к удобному плечу. – А кузня у тебя есть?

– Две, – улыбнулся Жависэль. – В долине и у гномов Бронга, в Иллоре. Кстати, сейчас он уже проснулся и баламутит город.

Наместник указал рукой направление, предлагая вслушаться в далекие звуки крошечного ювелирного молоточка. Он не стал упоминать, что Бронг вломился в спальню час назад и потребовал срочно изучить узор, набросанный им в ночь. Короля посетило вдохновение, и вещица обещала стать одной из лучших его работ.

– Король собирается подарить тебе к помолвке диадему и браслеты, золото нужного сплава ему уже доставили по образцу. И теперь Бронг самозабвенно избавляется от фамильного рубинового ожерелья.

– Люблю рубины, – полыхнула глазами рыжая. – Они похожи на остывшее пламя. Но я сержусь! Я желаю дослушать про свои затеи, еще четыре пальца остались без внимания. Вот, на левой руке.

– И десять на ногах, – расширил перспективу Жависэль. – Искорка, даже не пытайся меня очаровывать. Не время.

– Почему? – возмутилась Селима.

– Сюда бежит Кошка Ли, – вздохнул наместник. – Полагаю, она купила шелк, поссорилась с торговцами, насажала синяков городской страже, станцевала на площади – и так далее… Твой брат ей потакал во всем.

Селима кивнула, сделала еще одно движение, надежнее прячась от рассвета в тени плеча наместника. Она всегда жила в свое удовольствие. А брат – он был серьезным и ответственным. Рахта выслушивал людей, помогал, судил споры, соблюдал традиции… И выглядел утомленным, несчастливым. Конечно, чужие зависть и жадность гасили его свет, но собственная серьезность вредила не меньше. Он отвечал за все и старался уделить время для каждого. Селима пыталась расшевелить эфрита – пусть это и выглядело, как капризы. Не удавалось. Ведь за сестру он тоже – отвечал.

Теперь брату станет куда веселее и интереснее жить. Кошка Ли разбудила в нем нечто, дремавшее давно и безнадежно. Радость? Может быть.

Дверь с грохотом впечаталась в стену, Лэйли издала боевой клич и в один прыжок оказалась почти на середине широкой кровати. Почти – потому что Рахта успел перехватить ее уже в прыжке и бережно поставил на ковер.

– Жас, – с надрывом вздохнула Лэйли, не делая попыток вырываться, – он утверждает, что у меня глаза меняются. И буду я, как Селима, с настоящими кошачьими зрачками, вертикальными, «дышашими», а не просто со странным рисунком радужки. Потому что разбудила эфрита, и вот, того… Жас, что мы маме скажем?

– Ей будет не до тебя, – пообещал наместник, с любопытством всматриваясь в зрачки принцессы. – Занятно. Если бы он был эльфом и сказал слова клятвы полного брака – примерно так менялась бы его невеста.

129