Королевский маскарад - Страница 183

183

– Творец, не слушай ее, – опасливо попросил король.

– И тебя напою, – пообещала Сэльви, оживляясь. – Всех, кто был на поляне. Кроме Виоля, он еще, то есть уже, – Сэльви довольно хихикнула, – маленький. Эй, крылатый, как тебе новое сердце?

– Стучит, – довольно отметил кентавр, ощущая пульс текущего по жилам рыжего огня. – Жарко. Не знал, что есть такая магия.

– Магии нет, есть женские капризы, – сморщила нос королева, становясь подозрительно похожей на дочь, Кошку Ли. – Мы с Селимой вдвоем придумали. Рахта помог. Они замечательные, наши эфриты. Их сам Творец слышит лучше, чем эльфов. Рахте он благоволит, а Селиме – да кто ей откажет? Кстати, она выставила условие. Будет названой мамкой нового Виоля. Так что пока мы пьем, сходи познакомься. Это приказ королевы, понял?

– Слушаюсь, Единственная, – поклонился хран. – А как же Эдиль?

– Через пять дней, не раньше, – пообещала Сэльви. – Устала я, отдохну, и повторим обряд. Выглядит он просто, а силы забирает.

– Выглядит он невозможным, – возразил Виоль. – Спасибо. Я только теперь начинаю ощущать мир. Ветер, тепло, запахи и игру света, волнующую душу. А прежде ходил, словно по колено в той серой реке, не выбираясь на живой берег.

– Так и было, – вздохнула Сэльви, сонно прикрывая глаза. – Рир, пусть он нас довезет. Мне надо выпить целую бутыль медовухи. Лепша уже греет и добавляет по вкусу перец, душицу, гвоздику и ваниль. Дикая смесь.

Король недовольно проворчал что-то невнятное про хранов, которые не сидят на шее у других эльфов, и послушно забрался на спину подогнувшего передние ноги Виоля.

Кентавр домчал их до заставы в несколько минут. И вернулся к остальным – знакомиться с «мамой» и «папой». Ему было весело, запах весны кружил голову и заставлял то и дело топорщить крылья, словно готовя их к полету.

Утром королева проснулась поздно. Голова ныла, выпитая в ночь медовуха гудела в ней пчелиным роем. Сэльви нехотя открыла левый глаз, умоляя Творца сегодня, на один день, избавить ее от страдающих и желающих облегчить душу подданных. Ехидный эльфийский бог, по своему обыкновению, отреагировал немедленно.

На краешке кровати обнаружилась бледная решительная Мильоса-о-Рил. Опять, как и вчера, с красными, заплаканными глазами.

– Ты мне на лоб уксусную тряпку плюхнула? – на всякий случай уточнила Сэльви, удивляясь хриплости голоса.

– Да, я и еще…

– Знаю, не шуми так. Спасибо. Чем хочешь уранвови… уравниво… тьфу ты, гадость, а не слово! Давай, трави королеву, с чем пришла?

– Я прошу разрешения уйти весной на реку, к Эдилю, – шмыгнула носом Оса. – Не знаю, что нас связывает, но ведь связывает! Я всю ночь думала. Пусть Лоэль остается тут, а я вместо него. Вот.

– Спать надо ночью, – уверенно сообщила королева, тяжело опираясь на локти и усаживаясь. – Или пить, а потом все равно – спа-ать. Ну можно еще, того, женихаться. – Ведьма кое-как проморгалась и заинтересованно подмигнула дочери Эриль. – И каково это – с ледяными эльфами целоваться? Холодно?

– Ну нельзя же так! – возмутилась Оса. – Кто подсматривал – Кошка Ли?

– Пойди найди королевскую кофту и ее же, то есть мои же, теплые кожаные штаны, – потребовала Сэльви.

– Сколько вы выпили? – возмутилась Мильоса, решительно сваливая на кровать все затребованное. – Мама еле двигается. Папу я ни разу не видела таким, его же, гномьего знахаря, невозможно напоить! Это все люди, они на вас плохо влияют. Воевода до сих пор поет и шумит. Вот мерзавец гостеприимный!

– Значит, я угадала, ты втрескалась в Эдиля, – довольно кивнула королева, усердно стараясь найти рукой рукав.

– Деревенские словечки, – нервно фыркнула Оса.

– Не отпущу на берег, – серьезно и трезво сообщила королева. – Ни тебя, ни его. Могу посоветовать внимательно вглядеться в эту душу. Потом лет на двести запастись терпением. И искать его заново в мире живых. Отошлю тебя пока что в Круг мудрых, учить людей магии. Нечего в долине зря околачиваться, ныть и маму своим видом расстраивать. Запомни: смерть по собственной воле – это слабость и предательство. Сделаешь так – никогда больше его не встретишь. Никого не встретишь. Прежняя Оса любила вполсилы, оттого и забыла суженого. Настоящую любовь заклятием не одолеть, это я тебе как Сердце эльфов говорю… Ох, чего-то я неровно бьюсь сегодня. И так в висках стучу, жу-уть.

– Рассольчику?

– Что, пытка еще не закончилась? Ты еще тут и опять шумишь?

– Я умею рассмотреть, когда недоговаривают. Опыт, знаешь ли… – Мильоса виновато вздохнула и села на край кровати. – Сэль, я не верю в переселение душ.

Сэльви задумчиво помассировала затылок, тяжело вздохнула и прочесала волосы пальцами. Еще раз и еще, пока Оса не начала противно шипеть от нетерпения.

– Я тоже не верю в переселение душ, – вяло буркнула королева. Усмехнулась, наблюдая замешательство Осы.

– Но мама же… Я все знаю, что ты – не… то есть про королеву, которая была раньше, – запуталась в выведанных тайнах, запрещенных именно для изложения нынешней королеве, Мильоса.

– Во-во, – хихикнула ведьма. – Я – не! Глупости это, что души вроде воды из стакана в стакан свободно переливаются. Не бывает так. Нет в мире повторений. Зато есть круг жизни… Люди – они уходят по своим тропам, я не стану их обсуждать. – Королева поморщилась. – А эльфы… Наши души вроде деревьев, девочка. Я твердо знаю. Смерть – зима… Рождение – новый круг смены сезонов. Стержень, ствол души вечного образуют его опыт, убеждения, талант… и долг. Неисполненное прощается людям, но нам – никогда. В новом тепле жизни и с новой листвой дел и планов мы, лес памяти этого мира, по-прежнему отвечаем за свои долги. Они нас могут подточить, как древесный жук, изнутри. Убить окончательно. Лишить смысла нашу вечность. Зато исполненные – дают основу для роста.

183