Королевский маскарад - Страница 155

155

– Сигэ пусть обедом занимается. Сыру, пойди к шаману и попроси его дождаться меня. Пусть травки, если у него есть – всякие: лечебные, шаманские, – разложит. Может, пригодятся. А мы, Дюпта, пока сходим к охотнику. Почему он не сказал, что сын плох? Вот за это я на него сердит. Целый день потеряли впустую!

– Ну повезло нам, – фыркнула Сигэ. – Попался Дянгу, совсем глупый шаман-нидя. Убежать от барусей и злых дямадов он и не пытается даже, однако…

Чум старого охотника оказался довольно далеко, в нижней части поселения. Был он не новым, но просторным, нюк сшит из добротных шкур. Сам Дянгу обнаружился у очага. Сидел, мрачно глядел на слабый трескучий огонь. Лоэль уже знал – треск кайга считают вещим предзнаменованием. И едва ли тут ожидали добрых вестей.

Гостям – тем более столь странному их составу – охотник удивился. Некоторое время молча наблюдал, как нахальные пришельцы бесцеремонно ворочают бессознательное тело сына, переговариваются на смеси разных языков, отчего-то понятной и удобной обоим. Сын Дянгу был едва ли старше Дюпты. Болезнь иссушила его, выпила все силы, оставила только обтянутый кожей скелет. Юношу знобило, он задыхался и хрипел. Лоэль мрачно изучал картину запущенного недуга, одновременно рылся в малой поясной сумочке, выкладывая полезное в предстоящей работе.

По словам сына вождя, юноша заболел на охоте у реки, бил диких оленей с лодки во время осенней переправы. Попал в воду, нахлебался, получил несколько достаточно серьезных ран – то ли по камням тащило его, то ли рога оленьи порвали тело. Нашли охотника на берегу, гораздо ниже оленьей переправы по течению реки, без сознания, очень слабого. С тех пор он не приходит в себя и почему жив до сих пор – загадка…

– Не хочет он на тот берег. Упрямый, – усмехнулся эльф. – Вот так держи его, буду воду из легких убирать, там ее ох как много… Прокалывать надо и сцеживать. Плошку ставь, большую. Дянгу, у тебя лимонник есть? Ты же ходишь в тайгу.

– Есть, – кое-как выговорил охотник.

– Вот, заваривай. Сейчас раздышится, попьет, и поведете его на прогулку. Чум проветрить надо, даже выстудить: свежий воздух важен. Шкуры на ложе поменять, должны быть совсем сухие.

Охотник молча засуетился. Руки дрожали, выдавая беспокойство проснувшейся надежды. Жена Дянгу тоже оживилась, стала собирать одежду для сына. Чистую, аккуратно сложенную, припрятанную подальше. «Наверное, никто уже не предполагал, что вещи для прогулки вне чума понадобятся больному прежде последнего дня», – хмуро догадался Лоэль.

Воды в легких оказалось даже больше, чем он предполагал. Принц покачал головой: чем вообще дышал парень? Второй раз удивиться ему пришлось, обрабатывая старые загноившиеся раны. Может, и похожи на след рогов. Лоэль движением брови уточнил мнение Дюпты, обведя пальцем особенно подозрительный глубокий прокол под ребрами.

– У оленя острые рога, Элло, – засомневался сын вождя. – Но ты, может, и прав. Я бы сам так бил, очень похоже на след от ножа. Костяного.

– Потом подумаю, – заинтересовался Лоэль. – Моя магия склонна утверждать: это нож. Злоба есть в ударе. Даже я бы добавил – заклятие. Незнакомое мне, вашего народа, северное. Дянгу, как там отвар?

– Почти готов, – быстро откликнулся охотник. – Только мой Хэнку не может глотать, ослаб.

– Держи питье горячим, уже скоро потребуется. Скажи жене, пусть жидкой рыбной похлебки сварит. Глотать он может, дышать не получалось, вот и захлебывался. Дюпта, далеко ли его нашли?

– Отсюда два аргиша, – прикинул сын вождя.

– Поедем немедленно, как только я к Тимынтэ сбегаю. Хочу глянуть, что там пели. Ох, приложил к этой болезни свою руку шаман. Нехороший, темный. Если получится, я его след поймаю. Потом найдем и поспрашиваем…

– Мой младший сын выберет вам двух лучших учагов. – Охотник глянул на мальчика, и тот сорвался с места, на ходу натягивая сокуй, верхнюю теплую одежду. – Учаг, Элло, – это верховой олень, не упряжный. Там удобнее именно верховой, места неровные.

– Спасибо, запомню.

Юноша, названный Хэнку, закашлялся, судорожно забился и поник. Лоэль довольно кивнул, нашептал еще несколько слов, останавливая кровь из потревоженных ран и двух проколов, созданных самим лекарем для откачки влаги из легких. Потом пришлось еще шептать – поить больного силой, заново учить дышать полной грудью. Расправлять легкие, сжавшиеся и смятые в нижней части. Хэнку опять кашлял, мучительно и часто. Его отец вздрагивал и жалобно глядел на нидя-шамана, вдвоем с Дюптой решительно перемещающего и поворачивающего тело. Наконец больного посадили и, придерживая голову, бережно напоили. К полному восторгу тихой хозяйки чума, сын пил сам, охотно и много. Лоэль наспех пояснил, как его надо вести, сколько гулять, чем поить и кормить. И вышел на свежий воздух. Жена Дянгу уже торопливо вскрывала слои шкур, проветривая чум. Сам охотник, устроив руки больного сына на своих плечах и буквально переставляя его ноги, вместе с Дюптой вывели его на воздух. Можно было попросту и вынести юношу, но эльф предпочитал этот способ. Пусть тело вспомнит, что такое – ходить. Глядишь, быстрее вернется здоровье от хороших-то воспоминаний.

Чум шамана Тимынтэ показал Дюпта – еще по дороге к охотнику. Там Лоэль застал и хозяина, и гордую поручением Сыру. «Жена» выравнивала травы в кучках, стебелек к стебельку. Шаман из народа ны-кайга оказался совсем молодым человеком. Невысоким, худеньким, спокойным. Не склонным изображать из себя «великого и страшно могучего» мага. Поймал взгляд Лоэля, улыбнулся, виновато пожал плечами.

155