Королевский маскарад - Страница 77

До самого вечера Аста рассказывала о своем «поплавке», радуясь возможности говорить и быть понятой. А еще тому, что ее выдумка так высоко оценена. Утром состоялся очередной урок танцев. Потом борцы с дождями, не слишком назойливыми и без применения магии, развернули коней к княжескому подворью. Правда, поехали домой неспешно. Зачем сокращать время, столь удобное для разговоров? Ведь говорить – надо. Как иначе понять с полной отчетливостью: не случайно встретились, не померещилось, не уйдет интерес через пару-тройку лет… или веков. Лильор немного беспокоился, что не рассказывает о себе всей правды. Но и говорить не считал правильным. Его обман – во благо. Разве можно заставлять Асту переживать, утратит ли он вечность, примет ли ее, княжну Эрхоя, в свою семью королева эльфов, столь уважаемая и недосягаемая?

Десять дней спустя кони добрались до княжеского подворья, хоть и двигались в основном шагом. Тарл встретил сестру, обнял и явно вздохнул с облегчением. Он рассчитывал, что поездка займет меньше времени, и уже не первый день переживал за Асту и своего нового друга. Нельзя сказать точно, сколько еще имперских лазутчиков в стране, – пожаловался Тарл. «И добавил: – Что там лазутчики! Теперь к списку бед добавились гномы. Как и предполагал Жильвэ, бородачи взялись беспардонно обшаривать все укромные закутки страны, начав с границы».

Князь безропотно выделил каждому отряду норников сопровождающего – человека из числа дозорных или городской стражи. И снабдил его предписанием: во всем содействовать гостям, расстроенным пропажей ценного имущества.

Гномы пятый день рылись на складах купцов, обшаривали сараи и даже дома, протыкали палками стога сена…

Эрхойцы роптали, но пока достаточно тихо. Гномов много, они сильны и опасны – это знает каждый. Да и вид закованных в сплошную вороненую броню норников вызывает если не страх, то хотя бы опасливое уважение.

Исполняя строгое распоряжение знахаря Грудра, гномы вели себя по возможности не шумно, честно платили за еду и ночлег, за случайно испорченные товары и сбитые замки. Некоторые эрхойцы даже втайне радовались переполоху. Столько гостей трактиры не видели с незапамятных времен! Да и дела пивоваров пошли в гору.

Лильор выслушал князя. Втроем – князь с сестрой и гость – они довольно долго пытались рассмотреть разные варианты вручения подгорникам их драгоценной пропажи. И вместе решили снова положиться на тайник, столь успешно обманувший лазутчиков и самого Лильора. Увы, говорить с рядовыми норниками почти бесполезно. Они подчиняются лишь своему королю. А приказ прост: найти пармарету и тех, кто ее похитил. Изменить приказ могут только Грудр или сам король Збыр. Еще, пожалуй, Жависэль. Но никого из них поблизости нет. Значит, надо ждать.

За неделю сапожник закончил туфельки, потрясшие воображение всей столицы Эрхоя. Вторым ударом по нервам города стали сапоги сотника. Пояс впечатлил даже гномов, и теперь Лильор с опаской ловил заинтересованные взгляды своих новых возможных заказчиков. Спасибо князю: во всеуслышание объявил, что пока сапожник занят, он исполняет особое поручение самого правителя! И не обманул. Заказ сделал, едва узнал от сестры о ее крепнущих надеждах жить своим домом.

– Туфельки хороши, – обрадовался князь. – Но у Асты нет к ним платья! Шьет она прекрасно, только мы понятия не имеем, в чем танцуют на балу эльфов.

– Это хороший заказ, – кивнул Лильор. – Берусь.

– Ты со словами-то поосторожнее, – возмутился Тарл почти всерьез. – За платье берись, а сестру изволь уважать. Гулять только на виду у всех и в сопровождении. Сплетни, знаешь ли, дело трудновыводимое.

– Учту.

– И не обижай ее, – забеспокоился Тарл.

– Мне и гулять некогда станет, ты понятия не имеешь, что такое – настоящее бальное платье, – усмехнулся принц. – Хорошо, на ткань денег хватило. И еще того лучше, что подходящая вообще нашлась здесь, в Эрхое. Не иначе, чудо богов, воздающих Асте за ее мучения.

– Мне все интереснее, – вздохнул Тарл миролюбиво, – ты когда вообще пил, сапожник? По уму если, даже есть и спать не было времени, раз обучился делать столько всего разного. И отлично делать!

Лильор виновато пожал плечами – мол, сам не знаю. И взялся за платье, по мере сил соблюдая правила добросовестного ухаживания. Цветы он собирал по утрам, составлял из них букеты и чинно передавал Дюжу, устроившемуся на пороге терема князя.

Вот и сегодня приготовил отличный букет. Мамины любимые ромашки, крупные поздние колокольчики, серебряные метелки травы… Принц шел и изучал результат своих трудов. Перебирал листья, выщипывал желтоватые, менял высоту цветков и травинок в букете, который заслонял полмира и в поле зрения, и в мыслях. Ноги несли сами – к чему смотреть по сторонам?

Цветочный шар этого утра сам был – поздним летом, теплым и щедрым. Он обещал только хорошее. Опустив букет, Лильор глянул вперед. И разжал пальцы. Ромашки смялись, упав головками вниз, но это уже не имело значения.

В двух сотнях саженей, на дворе князя, стояли норники в полном доспехе. Уже на бегу принц счел – три дюжины норников! С ними рядом переминался очередной оборвыш, на сей раз не столь крепкий и рослый, – но сомнения нет, очередной «друг» уже изловленных имперцев. Князь замер на крыльце один, его стража виновато переминалась у ограды, их там зажали гномы второго отряда норников.

Лильор вбежал в ворота, скользнув между воронеными боками подгорных бойцов, и расслышал последние слова их старшего:

– Люди говорят, а я слушаю. Вот и вы ответьте. Коли ложь – так мы уйдем, как пришли.